Неточные совпадения
Ослепительно блестело золото ливрей идолоподобно неподвижных кучеров и грумов, их головы в лакированных шляпах казались металлическими, на лицах
застыла суровая важность, как будто они правили не только лошадьми, а всем этим движением по кругу, над небольшим озером; по спокойной, все еще розоватой в лучах солнца
воде, среди отраженных ею облаков плавали лебеди, вопросительно и гордо изогнув шеи, а на берегах шумели ярко одетые дети, бросая птицам хлеб.
Обмакнув панты в
воду, он давал им немного
остынуть, сдувая ртом пар, затем опять погружал их в котел и опять остужал дуновением.
Всё болело; голова у меня была мокрая, тело тяжелое, но не хотелось говорить об этом, — всё кругом было так странно: почти на всех стульях комнаты сидели чужие люди: священник в лиловом, седой старичок в очках и военном платье и еще много; все они сидели неподвижно, как деревянные,
застыв в ожидании, и слушали плеск
воды где-то близко. У косяка двери стоял дядя Яков, вытянувшись, спрятав руки за спину. Дед сказал ему...
Погода становится суровее:
стынут болота; тонким, как стекло, льдом покрывается между кочками
вода с белыми пузырями запертого под ней воздуха; некуда приютиться гаршнепу, как он ни мал, нет нигде куска талой грязи — гаршнеп и тут еще держится, но уже бросается к родничкам и паточинам.
Однажды, ночью, когда никого около него не было, он потянулся, чтобы достать стакан
воды, стоявший на ночном столике. Но рука его
застыла в воздухе…
Вода тоже сера и холодна; течение ее незаметно; кажется, что она
застыла, уснула вместе с пустыми домами, рядами лавок, окрашенных в грязно-желтый цвет. Когда сквозь облака смотрит белесое солнце, все вокруг немножко посветлеет,
вода отражает серую ткань неба, — наша лодка висит в воздухе между двух небес; каменные здания тоже приподнимаются и чуть заметно плывут к Волге, Оке. Вокруг лодки качаются разбитые бочки, ящики, корзины, щепа и солома, иногда мертвой змеей проплывет жердь или бревно.
«С начатия-то тебя как словно маненько и пощипывает; а там ничего, нуждушки мало! С холоду-то, знамо, человек крепнет», — утверждал всегда старый рыбак. И что могла, в самом деле, значить стужа для человека, который в глубокую осень, в то время как Ока начинала уже покрываться салом и
стынуть, проводил несколько часов в
воде по пояс!
Каждый год после этого, в глухую осень, когда Ока начинала
стынуть и покрывалась тонкой корой ледяных игл, он проводил целые дни в
воде по пояс, и все-таки ничего ему не делалось.
Тишина ночи рисуется пред ним в виде бескрайнего пространства темной
воды, она совершенно неподвижна, — разлилась всюду и
застыла, нет ни ряби на ней, ни тени движения, и в ней тоже нет ничего, хотя она бездонно глубока.
Вода еще не
остыла в самоваре, из которого Зиновий Борисыч распаривал отравленным чаем свою хозяйскую душеньку, и пятно вымылось без всякого следа.
Раздевшись, Андрей Андреич дает себе
остынуть и лезет в
воду. Но и его вмешательство не ведет ни к чему.
Если насытить
воду селитряным порошком, а потом подсыпать еще селитры лишней, всё согреть и не мешавши дать
остынуть, то селитра лишняя не ляжет порошком на дне
воды, а соберется вся шестигранными столбиками и сядет на дне и по бокам, столбик подле столбика. Если насытить
воду селитряным порошком и поставить в теплом месте, то
вода уйдет паром, а селитра лишняя также сложится столбиками шестигранными.
Согрей
воду — будет пар; застуди
воду — будет лед. Все та же
вода бывает летучая, когда согреется, и крепкая, когда
остынет.
Если на воздухе летучая
вода делается жидкой
водой — значит, воздух холоднее летучей
воды, и
вода будет
стыть, а воздух греться.
Если из крепкой
воды делается на воздухе жидкая
вода — значит, воздух теплее, он будет
стыть, крепнуть, а лед греться.
Принеси плавленого железа и дай ему
остывать; принеси теста горячего и дай ему
остывать; принеси извести гашеной и дай ей
остывать, — будет тепло. Принеси льду и тай его, — станет холодно. Принеси селитры, соли и всякой вещи, какая в
воде расходится, и распускай ее в
воде, — станет холодно. Чтоб заморозить мороженое, сыплют соль в
воду.
Если на воздухе из
воды делается пар, высыхает
вода — значит, воздух теплее, он будет
стыть, а
вода греться.
От тепла все вещи раздаются.
Вода от тепла раздается и вся разойдется на такие маленькие частички, что их глазом не видать, и уйдет в воздух. Частички эти, пары, носятся в воздухе, и их не видно, покуда воздух тепел. Но остуди воздух, и сейчас пар
остынет и станет виден.
В теплое время над
водой поднимается пар. Пар этот поднимается выше, и когда
остынет наверху, то падает вниз каплями дождя.
Губка держит в себе
воду, и
воды не видать, покуда губка не сожмется; но только что пожмешь ее,
вода польется. Так же и воздух держит в себе
воду, пока он горяч, а как он
остынет, так
вода польется.
Оттого, что рукавицы не позволяют теплу из руки перейти в
воду, а жесть пропускает тепло из рук в
воду. Железо и жесть пропускают тепло и холод, а шуба и дерево не пропускают. От этого железо, жесть, медь и всякий металл [Металлы: золото, серебро, медь, железо, олово, ртуть и другие. (Примеч. Л. Н. Толстого.)] разогреваются на солнце сильнее дерева, шерсти, бумаги и скорее
остывают. От этого-то в холода одеваются в меха, шерсть и во все, что не пропускает тепла.
Если летом вынесешь из погреба холодный горшок, по нем сейчас сядут капли
воды. Откуда взялась эта
вода? Она тут и была. Только пока тепло было, ее не видно было, а как ушло тепло из воздуха в холодный горшок, воздух вокруг горшка
остыл, и капли сели. То же бывает и на окнах. В горнице тепло, и пары держатся в воздухе; но с надворья
остынут окна, и снутри, подле окон, воздух охолодеет, и потекут капли.
Русские и японцы сидели друг против друга в залитых дождями окопах, шагах в трехстах расстояния, и
стыли по колено в
воде, скорчившись за брустверами.
Нева безнадежно
стыла под тяжелым туманом и была молчалива, как мертвая; ни свистка парохода, ни всплеска
воды не доносилось с ее широкой и темной поверхности.